Неточные совпадения
Его товарищ с детства, одного круга, одного общества и товарищ по корпусу, Серпуховской, одного с ним выпуска, с которым он соперничал и в классе, и в гимнастике, и в шалостях, и в мечтах честолюбия, на-днях
вернулся из Средней Азии, получив там два чина и отличие, редко даваемое столь молодым
генералам.
Вернувшись к столу, полковой командир опять вышел с бокалом на крыльцо и провозгласил тост: «За здоровье нашего бывшего товарища и храброго
генерала князя Серпуховского.
Генерал был нездоров и не принимал. Нехлюдов всё-таки попросил лакея передать свою карточку, и лакей
вернулся с благоприятным ответом...
Несмотря на неудачу в тюрьме, Нехлюдов всё в том же бодром, возбужденно-деятельном настроении поехал в канцелярию губернатора узнать, не получена ли там бумага о помиловании Масловой. Бумаги не было, и потому Нехлюдов,
вернувшись в гостиницу, поспешил тотчас же, не откладывая, написать об этом Селенину и адвокату. Окончив письма, он взглянул на часы; было уже время ехать на обед к
генералу.
— Да ведь это ребячество! Продержать
генерала в горах трое суток, обещать ехать по всем заводам и
вернуться ни с чем… Вы не правы уже потому, что откладываете поездку из-за пустяков. Погорячились, изуродовали собаку, а потом капризничаете, что
генерал сказал вам правду в глаза.
Доложив
генералу всё, что нужно было, он пришел в свою комнату, в которой, уже давно
вернувшись и дожидаясь его, сидел князь Гальцин, читая «Splendeur et misères des courtisanes», [[«Роскошь и убожество куртизанок,» роман Бальзака]. Одна из тех милых книг, которых развелось такая пропасть в последнее время и которые пользуются особенной популярностью почему-то между нашей молодежью.] которую нашел на столе Калугина.
Александров пришел в училище натощак, и теперь ему хватило времени, чтобы сбегать на Арбатскую площадь и там не торопясь закусить. Когда же он
вернулся и подошел к помещению, занимаемому
генералом Анчутиным, то печаль и стыд охватили его. Из двухсот приглашенных молодых офицеров не было и половины.
— Лантрыганили, — говорит, — лантрыганили, а вот теперь им
генерал дают проборку; они и порют горячку и на ночь навряд ли
вернутся.
Славный Моро [Моро Жан Виктор (1761–1813) — французский полководец, сражался под началом Наполеона; после конфликта с ним уехал в 1805 г. в Америку; восемь лет спустя
вернулся в Европу и в мундире русского
генерала воевал против наполеоновской армии.], поспешая с берегов Миссисипи на помощь Европе, восставшей против своего победителя, не мог проехать мимо уженья трески, не посвятив ему нескольких часов, драгоценных для ожидавшего его вооруженного мира, — так страстно любил он эту охоту!
Когда я
вернулся в двенадцатом часу в наш общий номер, Тит опять прыснул и стал расспрашивать: «Ну, что? Как сошел парадный визит? Как
генерал? Чем угощали? О чем говорили?.. Отчего у тебя кислый вид?..» Я должен был признаться, что вечер прошел для меня довольно скучно. Старый
генерал был приветлив, даже слишком. Он завладел мною целиком, много расспрашивал о дяде и отце, рассказывал военные анекдоты и в заключение усадил играть в шахматы.
Урмановы
вернулись в конце недели, и опять их можно было видеть в парке то с
генералом, то одних. Урманов имел вид необыкновенно счастливый, и все аллеи и уголки парка, казалось, переполнены мельканием его счастья.
Читатель, конечно, заметил, что Янсутский в настоящем свидании с
генералом был в отношении того гораздо почтительнее, чем в Париже: он по опыту знал, что господа, подобные Трахову, только за границей умаляют себя, а как
вернутся в Россию, так сейчас же облекаются в свою павлинью важность.
Мы не остались на отбитой позиции, хотя турки были сбиты повсюду. Когда наш
генерал увидел, что из деревни выходят на шоссе батальон за батальоном, двигаются массы кавалерии и тянутся длинные вереницы пушек, он ужаснулся. Очевидно, турки не знали наших сил, скрытых кустами; если бы им было известно, что всего только четырнадцать рот выбили их из глубоких дорог, рытвин и плетней, окружавших деревню, они
вернулись бы и раздавили нас. Их было втрое больше.
— Программу вам сейчас принесут, Владимир Иванович. А покамест рекомендую вашему вниманию храброго штабс-капитана. Только что
вернулся с Дальнего Востока, где, можно сказать, разбивал в пух и прах желтолицего, косоглазого и коварного врага. Ну-с,
генерал, валяйте дальше.
— Чья эта… ну, полненькая? — задумчиво спрашивал
генерал у Мишки, когда они
вернулись с прогулки домой. — Из мещанского звания?
Смагин
вернулся от
генерала как раз к обеду. Гости, конечно, знали о его секретном поручении, и когда Тарас Ермилыч, встретив его,
вернулся в столовую с веселым видом, все вздохнули свободнее: тучу пронесло мороком. Хозяин сразу повеселел, глянул на всех соколом и шепнул Савелию...
Сегодня он, например, в Петербурге, а через неделю в Париже или в Лондоне, а там — глядь! — в Вильне в генерал-губернаторских салонах трется, то вдруг в неделю в Неаполь слетает и назад в Петербург
вернется, а то в каких-нибудь Телынах или Шавлях с жидами какие-то сделки заключает, потом его видят на Тверском бульваре в Москве, а через трое суток он уже в Варшаве, в кондитерской у Люрса «Curjera Warszawskiego» [«Варшавского курьера» (польск.).] пробегает и прохлаждается «вóдой содóвей с цитриновым сокем», но через неделю — глядь! — опять наш пан грабя бежит своею торопливою походкою по Невскому проспекту.
Довольный, что
вернулся жив и невредим из этой первой военной стычки, которую он видел в своей жизни, он с большим аппетитом ел яичницу и ветчину, находя обед чрезвычайно вкусным и так же вкусным простое красное вино, и после обеда горячо заспорил с французами, когда речь зашла о Суворове, которого французы называли Sywaroff и находили, что он был самый заурядный
генерал, а не талантливый полководец.
Эффект, произведенный этою новостью, был чрезвычайный:
генерал, жена его, майор и отец Евангел безмолвствовали и ждали пояснения с очевидным страхом. Бодростин им рассказывал, что обращенный на правую стезю Горданов возгнушался своего безнравственного поведения и в порыве покаяния оставил бедную Лару, сам упрашивая ее
вернуться к ее законным обязанностям.
— Ну, так время еще не ушло! — воскликнул
генерал. — Я ведь буду жить теперь в Петербурге. Когда ваша дочь
вернется, я ее часто буду навещать в институте. Надеюсь, что и она будет бывать у нас, а в будущие каникулы, быть может, мы все вместе поедем на Кавказ посмотреть на места, где жила Нина… Пусть ваша дочь считает, что у нее теперь двумя родственниками больше:
генералом Кашидзе, другом ее отца, и князем Джавахой, отцом ее безвременно умершей подруги…
Но revenons б nos moutons: [
Вернемся к нашим баранам (франц.).] как блуждали другие товарищи
генерала по этому несчастному случаю, неизвестно, но сам Копцевич открыл верный путь спасения: он «решил пренебречь грубоватостью семинаристов», лишь бы получить то, что в них укоренилось хорошего под руководством умных архипастырей.
Яд был впущен, а чтобы исцелить отравленные им души, оставалось только нетерпеливо ждать отца и открыть ему ужасное бедствие, в которое он привел свое семейство, приставив к своим агнцам самого хищного волка. Конечно, пусть только
вернется генерал, и ядовитый супостат сейчас же будет строго покаран.
Когда он
вернулся к себе в избу, то не застал ни одного товарища. Денщик доложил ему, что все они ушли к «
генералу Фонтрябкину», приславшему за ними верхового… На мгновение в груди Рябовича вспыхнула радость, но он тотчас же потушил ее, лег в постель и назло своей судьбе, точно желая досадить ей, не пошел к
генералу.
Вскоре прибыл великий князь Константин Павлович, и с ним все
генералы и некоторые из полковников.
Генерал Багратион вместе с прибывшими
вернулся в палатку фельдмаршала. Последний встретил их поклоном, закрыл глаза, задумался, собираясь, видимо, с силами высказать то, что было у него на душе.
Часа два спустя молодой Суворов
вернулся, о чем было доложено Василию Ивановичу, а последний сообщил это известие
генералу Ганнибалу. Тот, верный своему обещанию, поднялся наверх и застал мальчика снова лежащим на полу и углубленным в книгу и карты. Он не слыхал, как вошел нежданный гость.
— Да очень уж мне перед вами совестно… за Луку Иваныча, хотя, быть может, и жалко его немножко. Вот сегодня на целый день он пропал: наверно говорю, что по разным местам ищет перехватить рублишек десять-пятнадцать, а
вернется ни с чем, я уж знаю. Потому — какие у него приятели? Все такие же, как и он, грешный. Вы вон говорили, что у вашего
генерала работу имел…
А Левонтий все при конях да при коляске. С лица посерел — ни уйти, ни напиться, — потому неизвестно, когда
генерал с королевичем на постоялый двор с проходки
вернутся. Вот тебе и заморские края, — будто с завязанной мордой в тиатре сидишь…
Объеду еще раз и, как
вернусь, пойду к
генералу и попрошу его».
— Да как тебе именно велено от
генерала — сейчас
вернуться? — спросил Денисов. Петя покраснел.
Читальщик это сказал и ушел, а
генерал евонный намек, на что он намекал, — понял, и как служитель
вернулся и сказал, под которым нумером камердинер лежит, — тот ему говорит...
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген
вернулся от Барклая и доложил, что
генерал Барклай-де-Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.